Спор славян между собою

Будем честными. Россия и Украина ныне

во многом враждебные государства

 

Украина чем-то напоминает Индию. Как потеря последней для Англии считалась лишением самого драгоцен­ного алмаза в короне империи — так и Россия очень болезненно переживает растущее отчуждение с Украиной.

Но индусы с бриттами никогда не бы­ли одним народом. А мы были...

Туземцы говорили совершенно по-на­шему. И вообще все вокруг чем-то неуло­вимо напоминало драгоценное Отечест­во. А когда услышал обращенное к себе клокотание: «Вас много, а я одна», - не­медленно захотелось оглянуться по сто­ронам в поисках легендарного. Ба! — вот он. висит, родимый, с мудрым при­щуром и алчной лысиной. И жаркое солнце коммунизма бьет ему в глаза.

И губы мои с невыразимой нежно­стью прошептали: «Здравствуй, КПСС!»

 

На Украине испытываешь чувство нос­тальгии. Здесь ты окунаешься в свое собст­венное советское прошлое. В хамство обслуги за твои собственные деньги, в пусто­ту в магазинах и в очереди. В лень и потре­бительскую апелляцию к государству — у нас тоже сильные слагаемые экономики, но хоть постепенно отступающие под дав­лением необходимости опираться на соб­ственные силы, а здесь все еще царящие в массовой психологии. Наконец -и об этом часто говорят сами украинцы - здесь опускаешься в такую неприкрытую диктатуру правящей клоаки, чиновника, любого хмыря с правом подписи, что наш российский произвол кажется занятием по строевой подготовке в дисбате.

Те, кого вознесла потная волна пере­стройки, ищут суетным умишком своего кормящего места на свете. Украина действительно освободилась от окку­пационного

режима советских чиновников. Но теперь то же советское, только ставшее национальным чиновничество вольготно закайфовало в оккупированном им независимом государстве.

Разница между огайдаренными и неогайдаренными соотечественниками когда-нибудь станет предме­том высокомудрых исследований в важ­нейших научных центрах мира. Но и на неакадемический взгляд она поразитель­на. Переломленная даже недоделанными реформами, Россия все же выстояла и уже пустила новые корни и новую зелень. Украину никто не ломал, ее просто гнули, пытаясь добиться «мягкого рынка», «отка­за от шоковой терапии», «государствен­ного регулирования» и т. д. Словом, то, к чему призывали наши коммунисты и что они собираются произвести с Россией, если получат власть. В итоге выгнутая в непонятную фигуру страна заработала стойкий экономический сколиоз и телепается кое-как, выворачивая одну ногу и подволакивая другую.

И дело даже не в том, что у Украины нет, например, энергоресурсов, а про­изводство слишком зависимо от рос­сийских поставок. Кто мне объяснит, скажем, отчего ровно в восемь вечера, когда половина всего, что дышит в Одессе, выползает к Потемкинской ле­стнице, здесь аккуратно выключают эс­калатор? Энергию берегут? Так эскала­тор выключают, а свет на нем — нет! Опять «Здравствуй, КПСС!»

И теперь украинец смотрит на рус­ского, как когда-то русский смотрел на немца. Это чувство, конечно, весьма да­леко от преклонения. В нем скорее рев­ность - смотри, как зажил лапотный и еще недавно унылый москаль! Это са­мое потрясающее: незаметно для себя многие на Украине уже ставят москаля по одну сторону со всякими импортны­ми дядями и тетями, а себя - по другую. А я, такий добрий, такий работашший... И люди с обжигающей страстью шеп­чут: «Да что хорошего и будет-то с на­шим жлобским правительством...»

Я сам слышал эти слова. И был участ­ником соответствующего разговора ме­жду украинцами. Как, оказывается, они завидуют теперь нам! Теперь — когда стало ясно, что столкнутая под уклон ржавая дрезина российской экономики уже набрала ход, уже разго­няется сама, уже оставила за собой уродливые проблемы «реального» соци­ализма, при котором народ героически преодолевал те препятствия, что КПСС сама же и воздвигала перед ним.

Да, на этом пути оказалось много жертв. И они вопиют. И проблемы поя­вились новые. Но боже мой, как же вид­но на Украине, что в другом, «нешоко­вом», варианте жертв оказалось куда больше! Но только у них нет и надежды…

И остается одно — «нагружать» насе­ление идеологическими проблемами. Дабы был враг, дабы ропот, если и не смирялся, то хоть оправдывал бы на­чальство наличием вредного противни­ка, из-за которого все беды. Дабы вы­страивалась нация в крепкое каре, гроз­но ощетинившись наружу жаром шты­ков, и не оборачивалась поглядеть, как за ее спинами командиры лихорадочно разворовывают котловое довольствие...

Здравствуй, КПСС!..

Надо ли рассказывать, кого назначили врагом? Точнее, кому обрадовались, ко­гда он, светло улыбнувшись, сказал:

«Все, ребята, побаловались независимо­стью — и будет! Вы ж не туркмены ка­кие-нибудь, в чьи дела мы теперь не ле­зем, вы ж наши, родные! Словом, Крым сюда, флот сюда, бомбардировщики стратегические вам тоже не нужны...»

Оно все, конечно, может быть, и ло­гично, и исторично, и диалектично. И бомбардировщики в конце концов отка­зали. Но это — с одной точки зрения. А другую, например, мне высказал вполне разумный парень, откровенно жалею­щий о дезинтеграции Украины и России:

«У нас многие рассуждают о том, что хоть Крым исторически действительно не наш, зато мы вам отдали ядерное оружие, добровольно отошли в ранг второраз­рядных держав. Так что квиты - за наши ядерные боеголовки ваш Крым должен остаться нашим...»

Можно спорить — но как много людей на Украине ощущают поведение России по отношению к ним как унижающее и национальное, и человеческое достоин­ство! Межеумок, раздирающий в русском парламенте украинский флаг, — вот она, символика, отпечатавшаяся в сознании многих! А раз так, то незамедлительно находится какой-нибудь припадочный Хмара. который питается этими настрое­ниями. раздувает на них свой политиче­ский вес. хрипя придушенно с обрывка­ми собственной рубахи в кулаке про «москальский империализьм»... И нахо­дится еще кто-то умный, кто питается этим хрипом, чтобы ненадежнее закре­пить ниточки своего контроля над людь­ми. поплотнее сбить каре...

И вот уже в Киеве, на Крещатике, авто­инспектор останавливает водителя. Но­мера — крымские. «Шо? — ядовито осведомляется чин, услышав оправдания крымчанина, отвыкшего от настоящего движения на своих пяти улицах. — На дэржавной мове давай! Ах, ты з Крыму, не розумиешь... Тогда сто гривен с тебя». И лучше не спорить. А то будет в два раза больше.

И вот уже циничные правители из бывших идеологических отделов ЦК и обкомов с пресерьезным видом навязы­вают не самой глупой на свете нации новую украинскую историческую науку, лучше всего описываемую понятием «глобус Украины».

И вот уже прорывается могучий вос­торг перед марширующими строем по Киеву украинскими фашистами из УНСО у режиссера Фиалко, лезет из не­го этакое махровое — про москалей и жидов, которым наконец-то кто-то что-то сможет показать на долгожданно сво­бодной Украине...

И вот уже «советскоязычный» Кучма, любитель Визбора, Окуджавы и Высоц­кого, всей жизнью своей прошлой граж­данин той, прежней страны объемом от Бреста до Владивостока, загнан в угол маневрами «дружественной» державы, из которого ему остается только огры­заться и прощупывать почву для сбли­жения с НАТО.

И все же видно, что в отличие от чи­новничества низ и середина обществен­ной пирамиды проникнуты объедини­тельными настроениями. Мы еще не разделились с украинцами психологи­чески. Ну, провели новое администра­тивное деление, ну, стало на месте од­ной страны две — еще не основание, чтобы Росукрию или Укроссию списы­вать с катушек. Обсудили дела скорбно­го своего начальства — а на остальные девяносто процентов интересы и взгля­ды вполне общие. В том числе и взгляды на то самое начальство.

Удивительно, но нередко слышишь, как «мы» и «у нас» — это украинцы гово­рят про Россию. И потому потрясающе интересно звучат обсуждения каких-то внутрироссийских дел в том стиле, как если бы уральский парень обсуждал во­просы с соотечественным ему орлов­ским, а украинских — как сумской с черниговским. Для нас обоих значимы фи­гуры обоестранных политиков — рос­сийских, понятно, значимее, поскольку Россия влиятельнее, но это и естествен­но. Для нас обоих, оказывается, значи­мо, что в Николаевской области запахи­вают невероятный урожай помидоров, потому что из-за таможенной и прочей межгосударственной дури продать их в Россию невозможно. Для нас обоих зна­чимы проблемы бизнеса, преступности, НАТО и строительства дачного домика на огороде.

Очень показательно: западные и вос­точные украинцы трудно общаются друг с другом. Ну, примерно, как мы с прибалтами при советской власти - вроде бы нет открытой вражды, но каждый знает про другого что-то тайное и нехорошее. «Слушай, — говорит мне горько один николаевец. — Самое обидное ведь то, что вся промышленность, основное сельское хозяйство у нас — на юге да на востоке. Мы же, по сути, содержим эти западные области: запад со своими мелкими хутор­скими делянками сам себя никогда про­кормить не мог. Они ведь нищими были, когда было воссоединение, да так отста­лыми и остались относительно промыш­ленной Украины. Но ведь именно они се­годня определяют политику нашего госу­дарства! Да нас же еще и ненавидят...»

Конечно, назад уже не повернуть. Свобода действительно имеет не век­торную, а абсолютную величину — да­же если направление ее хочется поме­нять, душа уже не расстанется с ее при­сутствием. Никогда уже украинцы не будут подчиняться Москве, никогда не отдадут обретенного национального достоинства даже за жирную тонну нефти. Ну и что? Это еще не основание мешать людям жить вместе. Мужчины с женщинами вообще даже биологиче­ски разные — но уже тысячелетия сосу­ществуют. И ничего, неплохо получает­ся. А временами даже с наслаждением.

Видел я голых хохлов. Ничего в них не изменилось. Трезубцы на причинном месте не выросли. Так что можем обмениваться — что ге­нофондом, что мыслями.

Но давайте будем честными. Россия и Украина ныне — враждебные государства. Пусть это сейчас зату­шевывается вежливыми фразами и кри­выми ухмылками. Но один тест скажет все: заглянем в суть наших межгосударст­венных отношений — выступили бы мы на защиту друг друга сегодня, если бы «третья» страна вновь пошла на кого-ни­будь походом?

Вот и то-то...

Смотрим мы друг на друга — еще близ­кие, но уже чужие. Относит нас разными льдинами друг от друга - и ничего не по­менять. Полувзмах в полутени, рука в прощальном приветствии — и вновь свист в воздухе, и бич национального во­проса обжигает спину, и раздуваются ноздри, и чубы наматываются на кулак... И пошли паны веселиться дальше.

 

Алекксандр Пересвет